«Психологи — это шарлатаны! Что они понимаю-то в душе человеческой?» – убеждены некоторые христиане. А вот есть союз: муж-священник, жена-психолог. Как они смотрят на вопрос?
О том, конкуренты ли – психолог и священник, — рассказали протоиерей Константин Пархоменко и его супруга, семейный психолог Елизавета Пархоменко.
— Есть в Церкви мнение, что психология — это «несерьезно». Вот есть у нас Евангелие, есть святые отцы, если вопрос — с батюшкой можно поговорить, а люди нашли себе «терапевтов», годами обсуждают с ними себя, любимых, деньги им платят! Слепой водит слепого. А ведь у священника — благодать, дар пастырский, он и призван вести все душеспасительные беседы.
Протоиерей Константин Пархоменко: В первые века Церкви, когда люди могли в любой момент мученически закончить свою жизнь, душеспасительных бесед, и правда, было мало.
Позже стали появляться вопросы: как жить христианину «в мире сем», как применять в конкретных обстоятельствах евангельские заповеди? Появились святые отцы, которые писали целые трактаты о христианской нравственности, о борьбе со страстями. И мы задаемся вопросом: может быть только это и нужно? Может быть, нам нужно углубиться в изучение святоотеческого наследия и этим ограничиться?
Я думаю так:
опыт святых отцов, безусловно, важен, но целый ряд вопросов оказался в их наследии не затронутым или затронутым мало. А некоторые вопросы обсуждались в соответствии с представлениями тех эпох.
Например, психология христианской семьи – взаимоотношения супругов. Тогда были четкие представления о том, что жена должна сидеть дома, заниматься хозяйством и во всем слушаться мужа. Но ведь времена меняются – меняются люди, меняются их представления о ролях мужчины и женщины в браке. И перемены эти не в худшую сторону.
Я считаю, что мы стали глубже понимать тайну взаимоотношений полов по сравнению, например, со временем Иоанна Златоуста.
Думаю, что в этом аспекте современная психология может нам помочь.
Второй пример: мир детства.
Ведь ребенок как уникальный маленький космос, у которого есть свои проблемы и чье мышление развивается по своим особым законам, тоже мало интересовал святых отцов и их современников. А в последние столетия мы открыли ребенка заново.
Исходя из того, что сегодня мы знаем о человеке, о его психофизической организации, о работе его мозга, мы должны по-новому осмыслять и самих себя, и святоотеческое наследие.
Когда меня спрашивают, зачем верующему человеку психолог, я говорю: «Представьте себе, что ребенок получил психологическую травму, например, стал жертвой или свидетелем чьей-то агрессии. У него начинаются в психике страшные процессы. Чем ему может помочь Церковь? Причащать, исповедовать, а если ему нет 7 лет, то и без исповеди причащать. А дальше? Что может еще сделать обычный священник для избавления этого ребенка от этих страшных переживаний? Как он поможет ребенку вынести на поверхность и изжить то, что произошло?»
Психология – это наука о душе. И у психолога по определению есть время для работы с клиентом, это его работа, за которую он получает деньги. Психолога не отвлекают другие вопросы – он не рассматривает мистические темы или организационные: как наладить жизнь прихода или соцпомощь, которые обычно рассматривает священник. Совмещать священническое служение и работу психолога одному человеку очень сложно. Точно также редко удается совмещать пастырство и медицину.
«Важно разграничить духовные и душевные вопросы»
Елизавета Пархоменко: Я могу привести более обыденные примеры: у взрослого человека неспособность выстроить отношения с близкими, у ребенка энурез, у подростка суицидальные наклонности. Или немотивированная агрессия, навязчивые мысли и другие невротические проявления. Может ли такой человек прийти в Церковь и получить помощь? Думаю, что да.
Если человек встретит внимательного священника – уравновешенного, мудрого, спокойного – и будет готов его слушать и сам будет искренне выполнять рекомендации, ему станет легче.
И возможно, человек не просто отвлечется от своих проблем, а найдет их решение. Если вместе со священником он выработает правильную жизненную позицию и начнет действовать так, как думает и чувствует, у него, безусловно, начнет меняться жизнь. Ведь православный взгляд на мир дает человеку очень цельную жизненную позицию.
Но есть и другой вариант: человек может и не получить помощи от священника. Почему? Потому, что у священника может банально не оказаться времени – ведь для такого подробного общения с человеком требуются немалый временной ресурс, а прихожан много.
Или у священника может не быть необходимых для такой помощи знаний. Конечно, человек может изменить свою жизнь к лучшему, даже если он просто будет читать святых отцов. Но тут шансов еще меньше, если у него не будет какого-то пастырского, духовнического руководства.
Нередкая ситуация: человек неверно воспринял что-то в учении Церкви и не получил мудрого наставления по этому поводу, в результате его невротические склонности только развились и усилились.
У психолога в некоторых аспектах больше возможностей, чем у священника, ему легче сфокусироваться не только на конкретном человеке, но и на конкретном вопросе. Важно разграничить духовные вопросы, которыми занимается священник, и душевные вопросы, которыми занимается психолог.
Один за всех? Можно и споткнуться
о. Константин: В древней Церкви были разные служения: кроме священников были дидаскалы (учителя), катехизаторы, миссионеры, пророки (характер их служения напоминал духовническую деятельность наших старцев), диаконы (занимавшиеся, в первую очередь, административными и социальными вопросами), врачи.
Сегодня же священник должен подчас один заниматься целым комплексом таких проблем. А тогда священник, пресвитер возглавлял евхаристическую общину и следил за нравственностью своей паствы, но не углублялся, как правило, в распутывание сложнейших клубков жизни прихожан.
В воскресный день ко мне на исповедь приходит сотня человек, а то и две сотни и больше.
Говоря с каждым, у меня хватает времени только узнать, насколько жизнь этого человека хотя бы формально соответствует критериям христианской жизни: не блудит ли он, не ворует ли, не убивает, не задумал ли что-то плохое. Максимум, на что у меня есть время — дать краткий совет. А выяснить, почему человек поступает так или иначе, можно только в длительной индивидуальной беседе.
Так что я глубоко убежден, что это нормально, когда человеку помогают и священник, и грамотный психолог. И думаю, что психолог должен быть на каждом приходе. Или, как минимум, священник должен знать координаты психолога, к которому он может направить кого-то в случае надобности.
В чем отличие христианского психолога от светского
о. Константин: Светский психолог исходит из мировоззрения, в центре которого стоит падший, искаженный грехом человек. Но именно он принимается за некую «норму».
Христианский взгляд предполагает, что «норма» – не человек падший с его желаниями, а потенциал этого человека в христианской системе координат.
Нельзя потакать человеку в его грехах, важно помочь ему выйти на правильный путь. Когда женатый мужчина, который имеет любовницу, приходит к светскому психологу и говорит, что испытывает чувство вины, то неверующий психолог может стараться ему помочь от этого чувства избавиться.
Задача христианского психолога – не задавить человека этой виной, а помочь ему разобраться в том, что стоит за его изменами, почему он не может хранить верность и оставить свою страсть. Христианский психолог в своей работе исходит из того, каким этого человека хочет видеть Бог.
И ориентиры здесь – заповеди и та индивидуальная мера, в которую конкретный человек может их исполнить.
Верующий человек может общаться и со светским психологом, брать от него то, что кажется ему важным, а в храме со священником уже корректировать свою нравственную позицию. Я легко могу это представить потому, что у меня есть такие прихожане.
Границы компетенции
Елизавета Пархоменко: У психолога есть свои границы компетенции.
Помочь человеку разобраться в ситуации, показать ему выбор – это то, что психолог может. А сказать человеку, чтоб он делал только так, а не иначе, психолог не вправе.
И в этом сходство подходов верующего и неверующего психолога. Я бы даже сказала так: дело психолога – помочь понять человеку из примера, что стоит за его изменами, — что с ним происходит на самом деле, о чем эта ситуация «измен» сигналит, лучше понять себя, свои чувства, мысли. Тогда у человека появляется свобода выбора в подлинном смысле. И тут уже решение за самим человеком. Психолог тут свое мнение транслировать не будет.
Разница в отношениях
— Услуги психолога должны быть платными? Некоторые считают — как же можно платить за «душевный разговор»?
Елизавета Пархоменко: Деньги за психологическое консультирование – это ответственность человека. Кстати, в общении прихожан со священниками, которое бесплатно, такое бывает нередко: человек годами общается со священником, жалуется на одни и те же проблемы, получает ценные советы, которые не исполняет и всегда находит оправдания, и годами просто ничего не меняет в своей жизни.
Деньги — это не только мотивация, но и границы. Во время терапии между психологом и клиентом возникают близкие, открытые отношения. Возможно, психолог для кого-то — первый человек в жизни, который его слушает, принимает. Кем тогда приходится психолог клиенту? Другом? Родителем? Учителем?
Чтобы отношения психолога и клиента были правильными, границы очень важны. Ведь если я плачу деньги за такое общение, то это точно не дружба.
Терапия — это только фрагмент жизни, как бы репетиция, мы пробуем тут что-то новое для того, чтобы потом выйти в обычную жизнь и начать жить по-настоящему.
о. Константин: В то время, как священник — это, скорее, отец. Недаром его называют батюшкой. И потому в его общении с прихожанином не должно быть товарно-денежных отношений. Разница между отношениями священника и прихожанина и отношениями психолога и клиента — как раз в границах. Психолог не может поехать на вечеринку к своему клиенту, а священник к прихожанину — может.
— Чем еще отличаются отношения с психологом от отношений со священником?
Елизавета Пархоменко: Общение психолога и клиента ограничено конкретными временными рамками терапевтического сеанса. При этом и между священником и прихожанином, и между психологом и клиентом устанавливаются настолько близкие отношения, насколько для них это возможно. И основная разница тут не в качестве отношений, а в иерархии, которая в них присутствует.
У священника и прихожанина отношения строятся сверху вниз — это духовное руководство, у психолога и клиента отношения строятся иначе.
Ко мне часто приходят люди с запросом на мое «учительство», и мне приходится тратить определенное время на то, чтобы сказать: «Нет, я не готова брать ответственность за Вашу жизнь на себя, я не буду Вами руководить, я не готова быть Вам матерью. Наши отношения будут отношениями двух взрослых людей». И деньги играют не последнюю роль в формировании именно таких отношений.
А вот кризисную помощь можно оказывать бесплатно.
Еще надо понимать, что психолог – тоже человек и ему надо как-то жить. Если он оказывает свои услуги бесплатно, то сразу встает вопрос о его профессиональной компетенции. Ведь кроме всего прочего ему нужно проходит личную терапию и посещать множество различных курсов для того, чтобы постоянно свою квалификацию повышать. А это все очень дорого стоит. Плюс личная и групповая супервизия, без которой тоже нельзя.
Если ставку психолога оплачивает государство или какая-то организация, например, Церковь, то можно, думаю, определить, какие услуги для клиента будут бесплатными, а какие платными. Понятно, что есть люди с серьезными финансовыми трудностями, которым тоже нужна психологическая помощь. Эти случаи требуют особого подхода.
— Многие воспринимают обращение к психологу, как не всякому доступную роскошь. А поскольку срок работы с психологом непрогнозируем, потенциальный клиент нередко подозревает, что психолог будет продлевать этот срок ради получения дополнительной прибыли.
о. Константин: Ну да, есть такие психологи. Есть и священники, которые также строят отношения с прихожанами. Например, священник говорит: «По всем вопросам спрашивай моего благословения». И прихожанин начинает вести себя нездоровым образом, что приводит к его инфантилизации, к тому, что у него атрофируется способность принимать решения. Он становится зависимым от священника.
Я считаю, что это очень опасный вариант духовничества, даже если священник делает так не по злому умыслу. И в работе с психологом, и в отношениях со священником критерий пользы: становится ли человек более взрослым, самостоятельным, лучше понимающим свою мотивацию, способным принимать верные решения? Или ему постоянно нужна «мамочка»?
Нужно ли священнику психологическое образование?
о. Константин: Азы — нужны. В том числе и для оказания кризисной психологической помощи, а это то, что священник делает часто. Но азы психологии теперь преподаются в духовной семинарии.
Священник должен понимать, как себя вести с психически неуравновешенными людьми, которые приходят в храмы, понимать, что и в каком случае говорить человеку можно, а что нельзя.
Без такого понимания священник может повести себя слишком провокационно и навредить прихожанину. Не повредит священнику и дополнительное психологическое образование.
Малоизвестный вариант молитвы Оптинских старцев
— Психология предлагает человеку разбираться с собой, в том числе со своим чувством вины. А христианские подвижники говорят о постоянном самоукорении. Нет ли здесь противоречия?
Елизавета Пархоменко: Противоречия нет. Святоотеческая литература в большей степени ориентирована на монахов. А монашеский путь — особый.
Для мирянина же важны многие качества, которые для монаха не актуальны или вообще вредны. К примеру, если я не умею отстаивать свои интересы, «смиряюсь», то я не смогу отстаивать и интересы близких.
А настоящие отношения супругов — когда оба человека могут сказать о своих потребностях и договориться. Если в такие отношения пытаются привнести монашеские практики, ничего хорошего не получается, у людей появляются неврозы.
Мне очень нравится молитва Оптинских старцев, в ней есть такие слова: «Научи меня прямо и разумно действовать с каждым членом моей семьи, никого не смущая и не огорчая». Чаще мы встречаем вариант, в котором на этом месте стоит точка. Но есть более полный вариант, там есть продолжение: «…не теряя праведной твердости в защите добра и порядка».
Может ли психолог быть миссионером?
— У каждого человека, верующего или неверующего, есть свои этические принципы. Может ли психолог вообще не транслировать свое мировоззрение?
Елизавета Пархоменко: Инструмент, которым «работает» психолог — его личность, поэтому личное отношение психолога к ситуации не может не влиять на работу. Важно найти «своего» психолога, с близким тебе мировоззрением.
Я не называю себя «православным психологом». Я стараюсь быть профессионалом.
В мою задачу и компетенцию не входит обращение клиента в веру. Но увидев, что я верующая, клиент может захотеть узнать о моей вере больше.
Как правило, у меня на терапии остаются люди, которым нужна именно я. Как и любой психолог, я подхожу не всем. Так что, чаще, в моем случае имеет место не миссионерство, а катехизация.
Другое дело, что как раз потому, что ко мне чаще приходят люди церковные, на терапии всплывают вопросы их восприятия Бога, Церкви, темы смирения, послушания и так далее. То же смирение нередко оказывается «защитной реакцией», когда человек говорит: «Я всех люблю» и так защищается от окружающего мира, от своих подлинных чувств. И тогда моя работа может носить своеобразный просветительский характер — мы с клиентом проясняем, что его восприятие Бога и Церкви, скорее, продиктовано его внутренними запретами, в том числе детскими, и имеет малое отношение к тому, что на самом деле Церковь говорит. Человек приучается мыслить критически и воспринимать Бога и Церковь более свободно и живо.
— Есть мнение, что религия — это переключение внимания, уход от проблем, а не их решение.
о. Константин: Так бывает. Здесь можно вспомнить слова Энгельса: «Религия — опиум для народа». Религия во все века помогала людям справляться со стрессами, объяснять непонятное. А теперь у нас есть несколько лучшее объяснение грома и молнии, нежели громыхание по небу колесницы Ильи Пророка.
Но помочь справиться, успокоиться – на значит увести. Не «увести», а перевести проблему в иной уровень, духовный, увидеть «проблему» перед Богом, в ее корне, понять Его волю о себе и принять ее, – вот смысл «религии» как связи с Богом.
Бог помогает решать нашу главную «проблему» — понять самих себя и прожить жизнь не в суете, а по-настоящему, открыв и реализовав то, что Он о нас задумал.
И если человек так понимает «религию», он начинает молиться, и его жизнь начинает меняться к лучшему и на мистическом, и на психологическом уровне.
Религиозный клиент – самый замороченный?
— Порой считают, что религиозный человек более склонен к искаженному чувству вины.
Елизавета Пархоменко: Это тоже правда. В Церкви, как и в жизни, из всего, что есть, человек видит и слышит то, что хочет и может воспринять. Как в евангельском отрывке: если око твое будет чисто, все в тебе будет светло.
Например, приходит робкая девушка, которая боится отстаивать свою позицию и боится молодых людей. Ей тяжело с этим жить. Но тут в Церкви она слышит монашеские наставления на этот счет – как раз про смирение. В силу своего настроя все другое она пропускает мимо. И вздыхает с облегчением – теперь ее внутренние запреты стали внешними законами. Она живет так, как и до того, только теперь с ощущением, что «все правильно».
Поначалу это сильно облегчает жизнь. Но проходит время, девушка в возрасте, а семью не создала… И начинаются сомнения: как же так? Вроде все делает «правильно», а вот нет радости!
Мы с клиентами нередко разбираем такие ситуации: что они видят в учении Церкви, а что упускают и почему. И так приближаемся к тому, что и правда говорит Церковь, а где самообман как защита из страха жить. С моей точки зрения такая работа приближает к подлинному христианству.
о. Константин: Человек пребывает в некой иллюзии о себе, мире и Боге. Значит ли это, что надо его в этой иллюзии и оставлять? К сожалению, часто так и оставляют и считают, что это нормально.
Я уверен, что человека из этих иллюзий нужно выводить. Наше христианство должно быть трезвым. Церковь не должна потакать человеческим неврозам, наоборот, она должна бороться с ними. Помогать освободиться от ненужных страхов, страстей, невежества.
Сайт о. Константина
Сайт матушки Елизаветы
Простые способы не копить обиды
Один из курсов, которые сейчас идут в Университете – «Психологическая грамотность». На нём психолог и психотерапевт Денис Осин простыми словами рассказывает о сложных человеческих отношениях, эмоциях и даёт полезные советы. Последняя лекция была посвящена прощению: как его воспринимает социум, и соответствует ли это восприятие реальности.
А ну извинись!
«Ну-ка, извинись перед этой девочкой!» Знакомая фраза? Ещё с самых юных лет нас учат просить прощение. А если не хочется просить прощения или прощать, рассказывает Денис Осин, общество вмиг нас осуждает. Ведь есть определённый сложившийся стереотип: виноватый извиняется, обиженный прощает. Казалось бы, извинись, прости, и все будут счастливы! Но всё не так просто: зачастую на извинениях история не заканчивается, обиды так никуда и не пропадают, а эмоции копятся, рано или поздно, приводя к «взрыву».
Иногда мы извиняемся и прощаем легко. Например, наступили вам на ногу в транспорте. Не затаите же вы обиду на долгие годы? По словам психотерапевта, наш мозг быстро оценивает ситуации, в которые мы попадаем. И если он понимает, что ситуация для нас безопасна, не наносит никакого урона, нам легко прощать.
А если нас оскорбили, обидели, унизили, предали, прощать гораздо сложней. Иногда обида длится годами и даже десятками лет. Общество, как обычно, лезет со своими советами – «да прости ты его», «да забудь». Но решения, как это сделать, уверен Осин, оно не даёт. Лектор рассказал один из своих любимых анекдотов на эту тему:
Пришли однажды мыши к мудрому филину и говорят:
— Мудрый филин, помоги советом. Лисы нас едят. Что делать?
Филин подумал и говорит:
— А вы станьте ежиками. У ежиков иголки, их никто не обижает.
Мыши сначала обрадовались, а потом призадумались.
— Как же мы станем ежиками? — спросили они у филина.
И ответил филин:
— Ребята, я стратегией занимаюсь, а над её реализацией думайте сами.
Просто взять и забыть зачастую невозможно: слишком сильны эмоции. Но общество продолжает твердить: «Перестань это чувствовать!», обесценивая их. И когда мы раз за разом слышим одни и те же слова, мы начинаем думать, что с нами что-то не так. Тогда мы запираем в себе эмоции, не проживая их. Опасность этого действия в том, что со временем обиды копятся, количество непрожитых эмоций становится таким большим, что человек не может это выдержать, и однажды «взрывается», теряет контроль над своим поведением.
Не держи в себе
Если кто-то жёстко вторгается в наши границы, мы испытываем целый спектр эмоций: это могут быть неприязнь, раздражение, разочарование в человеке, страх, что всё так и будет, пустота и т.д. Денис Осин сравнивает непрожитые эмоции с грязью под ковром, которую постоянно туда сметают, вместо того, чтобы выбросить. Рано или поздно её скопится столько, что об неё будешь спотыкаться.
Пережить эмоции помогают занятия с психотерапевтом. Но есть советы, которыми можно пользоваться в повседневной жизни, чтобы обид возникало меньше.
Во-первых, по словам лектора, нужно посмотреть, на что именно вы обижаетесь. Полезно сделать это в письменном виде. Например, в одной колонке таблицы написать, на что вы обижаетесь, а во второй – чего вы требуете. Такой способ поможет «достать» сильную эмоцию.
Вместо того чтобы запрещать себе чувствовать, психолог рекомендует начать говорить. Главное, сообщать о своём недовольстве конструктивно, следить за тем, чтобы в словах не звучало претензий. Иначе возникнет конфликт, который только всё усложнит. Кроме того, нужно помнить, что не во всех ситуациях стоит говорить о своём недовольстве: порой лучше просто сделать запись в дневнике.
Ещё один совет Дениса Осина – не додумывать за другого человека. Иногда существует огромная разница между тем, за что на нас обиделся человек, и тем, за что мы чувствуем себя виноватыми. Спросите его, на что он обижается – это позволит формировать меньше обид. Открытый конструктивный диалог всегда лучше молчания. К сожалению, человек может и не простить вас, но если вы не будете идти на встречу, шанса на появление контакта даже не будет.
А ещё психотерапевт рекомендует дать себе возможность делать выбор. Он уверен, что отношение человека к ситуации меняет её. Например, у вас есть друг, который постоянно опаздывает, а вы из-за этого раздражаетесь. Вы можете перестать его постоянно ждать, можете приходить на встречи позже, зная, что он опять опоздает, или можете по тем или иным причинам продолжать его ждать. Но это будет именно ваш выбор, и вы будете злиться меньше.
Курс «Психологическая грамотность» продолжится в апреле. Кроме него сейчас в Университете старшего поколения идёт обучение уже третьего потока курса «Компьютерной грамотности», продолжаются спортивные занятия по нескольким направлениям. Раз в месяц проводятся показы фильмов в рамках кинолектория «Фильмы со смыслом», а также проводятся открытые лекции и экскурсии.
В настоящее время идёт набор на занятия общефизической подготовкой, скандинавской ходьбой и новый поток курса «Компьютерная грамотность», обучение которого стартует в начале мая. Записаться на занятия можно по телефону 233-20-83.
Елизавета БУЛДАКОВА
Фото автора
